Неточные совпадения
Когда ж и где, в какой пустыне,
Безумец, их забудешь ты?
Ах, ножки, ножки! где вы ныне?
Где мнете вешние цветы?
Взлелеяны в восточной неге,
На северном, печальном
снегеВы не оставили следов:
Любили
мягких вы ковров
Роскошное прикосновенье.
Давно ль для вас я забывал
И жажду славы и похвал,
И край отцов, и заточенье?
Исчезло счастье юных лет,
Как на лугах ваш легкий след.
Почти весь день лениво падал
снег, и теперь тумбы, фонари, крыши были покрыты пуховыми чепцами. В воздухе стоял тот вкусный запах, похожий на запах первых огурцов, каким
снег пахнет только в марте. Медленно шагая по
мягкому, Самгин соображал...
Самгин вздохнул. Он согрелся, настроение его становилось более
мягким, хмельной Дронов казался ему симпатичнее Ногайцева и Ореховой, но было неприятно думать, что снова нужно шагать по
снегу, среди могил и памятников, куда-то далеко, слушать заунывное пение панихиды. Вот открылась дверь и кто-то сказал...
На улице снова охватил ветер, теперь уже со
снегом,
мягким, как пух, и влажным. Туробоев, скорчившись, спрятав руки в карманы, спросил...
«Страшный человек», — думал Самгин, снова стоя у окна и прислушиваясь. В стекла точно невидимой подушкой били. Он совершенно твердо знал, что в этот час тысячи людей стоят так же, как он, у окошек и слушают, ждут конца. Иначе не может быть. Стоят и ждут. В доме долгое время было непривычно тихо. Дом как будто пошатывался от
мягких толчков воздуха, а на крыше точно
снег шуршал, как шуршит он весною, подтаяв и скатываясь по железу.
— Значит, рабочие наши задачи такие: уничтожить самодержавие — раз! Немедленно освободить всех товарищей из тюрем, из ссылки — два! Организовать свое рабочее правительство — три! — Считая, он шлепал ладонью по ящику и притопывал ногою в валенке по
снегу; эти звуки напоминали работу весла — стук его об уключину и
мягкий плеск. Слушало Якова человек семь, среди них — двое студентов, Лаврушка и толстолицый Вася, — он слушал нахмуря брови, прищурив глаза и опустив нижнюю губу, так что видны были сжатые зубы.
В ноябре начинается
снег и мороз, который к Крещенью усиливается до того, что крестьянин, выйдя на минуту из избы, воротится непременно с инеем на бороде; а в феврале чуткий нос уж чувствует в воздухе
мягкое веянье близкой весны.
Погода переменилась. Шел клочьями спорый
снег и уже засыпал дорогу, и крышу, и деревья сада, и подъезд, и верх пролетки, и спину лошади. У англичанина был свой экипаж, и Нехлюдов велел кучеру англичанина ехать в острог, сел один в свою пролетку и с тяжелым чувством исполнения неприятного долга поехал за ним в
мягкой, трудно катившейся по
снегу пролетке.
От клуба он пошел к приваловскому дому пешком; падал
мягкий пушистый
снег, скрадывавший шум шагов.
Г-н Беневоленский был человек толстоватый, среднего роста,
мягкий на вид, с коротенькими ножками и пухленькими ручками; носил он просторный и чрезвычайно опрятный фрак, высокий и широкий галстух, белое, как
снег, белье, золотую цепочку на шелковом жилете, перстень с камнем на указательном пальце и белокурый парик; говорил убедительно и кротко, выступал без шума, приятно улыбался, приятно поводил глазами, приятно погружал подбородок в галстух: вообще приятный был человек.
Снег под извозчиком обтаял, его маленькое тело глубоко опустилось в
мягкий, светлый пух и стало еще более детским.
Добрые старушки настойчиво уговаривали нас не ходить и все время говорили одно и то же слово «гыры». Я уступил: не раздеваясь, лег на
мягкую хвою; отяжелевшие веки закрылись сами собой. Я слышал, как заскрипел
снег под лыжами около дома (это куда-то ушли старушки), и вслед за тем я, как и мои спутники, погрузился в глубокий сон.
Здесь и
снегу выпало больше, и под его тяжестью сильно гнулись боковые ветви, протянувшиеся
мягкими зелеными лапами к узкому просвету дороги.
Мягкий белый
снег шел по целым дням, и в избушке Таисьи было особенно уютно.
Снег так и валил
мягкими хлопьями.
Не густыми,
мягкими хлопьями, а реденькими ледянистыми звездочками уже третий час падал
снег, и завывала буря, шумя вершинами качавшихся дерев и приподнимая огромные клоки сена со стогов, около которых расположился ночлегом лагерь встреченных нами инсургентов.
Старец Асаф, к которому я пристал, подлинно чудный человек был. В то время, как я в лесах поселился, ему было, почитай, более ста лет, а на вид и шестидесяти никто бы не сказал: такой он был крепкий, словоохотный, разумный старик. Лицом он был чист и румян; волосы на голове имел
мягкие, белые, словно
снег, и не больно длинные; глаза голубые, взор ласковый, веселый, а губы самые приятные.
Наклонит он свою распаленную голову, чтобы испить от моря житейского, но — о чудо! — перед ним уж не море, а снежный сумет, да такой-то в нем
снег мягкий да пушистый, что только любо старику.
Крупный мокрый
снег лениво кружится около только что зажженных фонарей и тонким
мягким пластом ложится на крыши, лошадиные спины, плечи, шапки.
Когда над городом пела и металась вьюга, забрасывая
снегом дома до крыш, шаркая сухими мохнатыми крыльями по ставням и по стенам, — мерещился кто-то огромный, тихонький и
мягкий: он покорно свернулся в шар отребьев и катится по земле из края в край, приминая на пути своём леса, заполняя овраги, давит и ломает города и села, загоняя
мягкою тяжестью своею обломки в землю и в безобразное, безглавое тело своё.
Между тем машинально я шел все дальше. Лес редел понемногу, почва опускалась и становилась кочковатой. След, оттиснутый на
снегу моей ногой, быстро темнел и наливался водой. Несколько раз я уже проваливался по колена. Мне приходилось перепрыгивать с кочки на кочку; в покрывавшем их густом буром мху ноги тонули, точно в
мягком ковре.
Несколько раз принимался идти
мягкий пушистый
снег, и народ называет его «сыном, который пришел за матерью», то есть за зимой.
Вся природа ждала, казалось, отдыха под
мягким покровом
снега.
Так глухою, позднею осенью бледный луч солнца, продравшись неожиданно сквозь мрачно нависнувшие тучи, оживляет на минуту безлиственную чащу маленькой рощи, которая давным-давно между тем ждет отдыха под
мягким покровом
снега.
Да, никак, сам грамотку-то писал! — подхватил он, потряхивая головою — почтенною головою, окруженною прядями белых как
снег и
мягких как лен волос.
Светило солнце, с крыш говорливо текла вода, смывая грязный
снег, люди шагали быстро и весело. В тёплом воздухе протяжно плавал добрый звон великопостных колоколов, широкие ленты
мягких звуков поднимались и улетали из города в бледно-голубые дали…
Чудится ему, что Лиска пришла к нему и греет его ноги… что он лежит на
мягком лазаретном тюфяке в теплой комнате и что из окна ему видны Балканы, и он сам же, с ружьем в руках, стоит по шею в
снегу на часах и стережет старые сапоги и шинель, которые мотаются на веревке… Из одного сапога вдруг лезет фараон и грозит ему…
Червев был пожилой человек простонародного русского типа: большой, сильный и крепкого сложения, но с очень благопристойными, как тогда говорили о Сперанском, — «врожденными манерами». Он действительно имел чистые, «точно
снегом вытертые глаза» и
мягкий голос, в котором звучали чистота и прямодушие.
Но она ни о чем не думала и только плакала. Когда
мягкий пушистый
снег совсем облепил ее спину и голову и она от изнеможения погрузилась в тяжелую дремоту, вдруг подъездная дверь щелкнула, запищала и ударила ее по боку. Она вскочила. Из отворенной двери вышел какой-то человек, принадлежащий к разряду заказчиков. Так как Каштанка взвизгнула и попала ему под ноги, то он не мог не обратить на нее внимания. Он нагнулся к ней и спросил...
Холодна, равнодушна лежала Ольга на сыром полу и даже не пошевелилась, не приподняла взоров, когда взошел Федосей; фонарь с умирающей своей свечою стоял на лавке, и дрожащий луч, прорываясь сквозь грязные зеленые стекла, увеличивал бледность ее лица; бледные губы казались зеленоватыми; полураспущенная коса бросала зеленоватую тень на круглое, гладкое плечо, которое, освободясь из плена, призывало поцелуй; душегрейка, смятая под нею, не прикрывала более высокой, роскошной груди; два
мягкие шара, белые и хладные как
снег, почти совсем обнаженные, не волновались как прежде: взор мужчины беспрепятственно покоился на них, и ни малейшая краска не пробегала ни по шее, ни по ланитам: женщина, только потеряв надежду, может потерять стыд, это непонятное, врожденное чувство, это невольное сознание женщины в неприкосновенности, в святости своих тайных прелестей.
Сани стояли боком, почти лежали, лошадь по пузо уходила в сугроб раскоряченными ногами и изредка тянула морду вниз, чтобы лизнуть
мягкого пушистого
снега, а Янсон полулежал в неудобной позе на санях и как будто дремал.
Потом большой, черной, молчаливой толпою шли среди леса по плохо укатанной, мокрой и
мягкой весенней дороге. Из леса, от
снега перло свежим, крепким воздухом; нога скользила, иногда проваливалась в
снег, и руки невольно хватались за товарища; и, громко дыша, трудно, по цельному
снегу двигались по бокам конвойные. Чей-то голос сердито сказал...
Идя по следу ласки, я видел, как она гонялась за мышью, как лазила в ее узенькую снеговую норку, доставала оттуда свою добычу, съедала ее и снова пускалась в путь; как хорек или горностай, желая перебраться через родниковый ручей или речку, затянутую с краев тоненьким ледочком, осторожными укороченными прыжками, необыкновенно растопыривая свои
мягкие лапки, доходил до текучей воды, обламывался иногда, попадался в воду, вылезал опять на лед, возвращался на берег и долго катался по
снегу, вытирая свою мокрую шкурку, после чего несколько времени согревался необычайно широкими прыжками, как будто преследуемый каким-нибудь врагом, как норка, или поречина, бегая по краям реки, мало замерзавшей и среди зимы, вдруг останавливалась, бросалась в воду, ловила в ней рыбу, вытаскивала на берег и тут же съедала…
По наезженному грязному
снегу бесшумно неслись в противоположных направлениях две вереницы саней и карет, и окрики кучеров раздавались с особенно ясной и
мягкой звучностью.
Я стал рассказывать ему. Море вдали уже покрылось багрецом и золотом, навстречу солнцу поднимались розовато-дымчатые облака
мягких очертаний. Казалось, что со дна моря встают горы с белыми вершинами, пышно убранными
снегом, розовыми от лучей заката.
И большими друзьями они уходили, и уже через четверть часа Егор Тимофеевич, весь обрызганный мелкими осколками льда и
снега, озабоченно вонзал кирку в
мягкий, вялый лед, похожий на плохой постный сахар.
Дорога вилась между мелкою, частою порослью. Направо и налево подымались холмы. Чем далее, тем выше становились деревья. Тайга густела. Она стояла безмолвная и полная тайны. Голые деревья лиственниц были опушены серебряным инеем.
Мягкий свет сполоха, продираясь сквозь их вершины, ходил по ней, кое-где открывая то снежную полянку, то лежащие трупы разбитых лесных гигантов, запушенных
снегом… Мгновение — и все опять тонуло во мраке, полном молчания и тайны.
Снова плотным клубком серых тел катимся мы по дороге сквозь зыбкую пелену снежной ткани, идём тесно, наступая друг другу на пятки, толкаясь плечами, и над
мягким звуком шагов по толстому слою мокрых хлопьев, над тихим шелестом
снега — немолчно, восторженно реет крикливый, захлёбывающийся голос Гнедого.
Мы были на охоте за медведями. Товарищу пришлось стрелять по медведю; он ранил его, да в
мягкое место. Осталось немного крови на
снегу, а медведь ушел.
Снег мягкий и теплый, как мех.
День только что кончился. Уже на западе порозовело небо и посинели
снега, горные ущелья тоже окрасились в
мягкие лиловые тона, и мелкие облачка на горизонте зарделись так, как будто они были из расплавленного металла, более драгоценного, чем золото и серебро. Кругом было тихо; над полыньей опять появился туман. Скоро, очень скоро зажгутся на небе крупные звезды, и тогда ночь вступит в свои права. В это время я увидел удэхейца Маха, бегущего к нам по льду реки. Он был чем-то напуган.
Ночью выпал мелкий снежок и тонким слоем покрыл землю. К утру небо немного очистилось, и кое-где образовались просветы. Солнечные лучи, прорвавшись сквозь облака, озарили
мягкие очертания отдаленных гор, побелевших от
снегов, и лес около фанзы Кивета.
Лес, молчаливый, засыпанный
снегом, словно замер в неподвижной позе и всматривался в даль, где виднелись
мягкие очертания каких-то гор, а за ними — белые кучевые облака причудливой формы.
И вдруг ноги её подогнулись, она вся пошатнулась и, обессиленная усталостью и волнением, опустилась в
мягкий сугроб
снега. Глаза её тотчас же закрылись, скованные дремотой, и она сразу уснула болезненным, чутким сном…
Опять наступает молчание. Ученый полулежит на
мягкой кушетке и думает, а Иван Матвеич, оставив в покое воротнички, всё свое внимание обращает на сапоги. Он и не заметил, как под ногами от растаявшего
снега образовались две большие лужи. Ему совестно.
А сегодня с утра вдруг повалил молодой, осенне-пахучий
снег и настала
мягкая зима.
Мягкой и липкой ватой сыплются клочья
снега, и отвесно, и вбок, и покрывают побурелые от езды улицы новым рыхлым слоем. Сквозь замутившуюся мглу ночи бледно мигают фонари. Всякий звук заглушён и подавлен; чуть слышно ерзанье полозьев и топот пешеходов по тротуарам.
А на дворе всё еще, бог знает чего ради, злилась зима. Целые облака
мягкого крупного
снега беспокойно кружились над землей и не находили себе места. Лошади, сани, деревья, бык, привязанный к столбу, — всё было бело и казалось
мягким, пушистым.
В открытое окно дышала теплая и
мягкая ночь, и где-то далеко, подчеркивая тишину комнаты, гармонично стрекотали кузнечики. Около лампы бесшумно метались налетевшие в окно ночные бабочки, падали и снова кривыми болезненными движениями устремлялись к огню, то пропадая во тьме, то белея, как хлопья кружащегося
снега. Умерла попадья.
Но читать и в этот раз не мог и скоро с книгою в руках заснул на широком и
мягком диване, последним воспоминанием унося с собою в сон картину снежного и мертвого мира, еле тронутого карандашом, чувство покорной затерянности в безбрежности его
снегов и одинокого тепла от моего маленького защищенного крытого уголка.